В начале 2000г.г. ко мне обратился нотариус, который удостоверил завещание на дому в пользу женщины ухаживающей за своим дальним родственником, за два дня до смерти наследодателя.
После смерти завещателя объявился племянник, который при жизни интересовался судьбой своего дяди. Началась борьба за наследство, проверяли подлинность подписи на завещании, в реестре нотариальных действий, проводили посмертную психолого-психиатрическую экспертизу на предмет вменяемости завещателя: все эти экспертизы полностью доказали, что подписи подлинные, завещатель вменяем на момент подписания завещания.

Тогда была назначена экспертиза по выявлению последовательности нанесения на бумагу текста завещания, подписи на завещании и печати нотариуса. Эксперт, в нарушении правил проведения экспертизы, по всей видимости умышленно, уничтожил исследуемый материал и сделал вывод, что на 100% печать нотариуса была поставлена ранее, чем был распечатан текст завещания.

Дело многократно прошло кассационные и надзорные инстанции, в которых племяннику было отказано. Однако он обратился с надзорной жалобой в Верховный суд РФ и тот возбудил надзорное производство в Президиуме Московского городского суда, усмотрев определённые основания к отмене состоявшихся решений. В такой ситуации, когда высшая судебная инстанция имеет диаметрально противоположное суждение - шансы у наследницы по завещанию исчезали на глазах.

Но Мосгорсуд, ознакомились с материалами дела и моей правовой позицией, не согласился с мнением Верховного суда РФ и встал на сторону женщины в пользу которой было составлено завещание. В своих обьяснениях суду я указывала, что воля завещателя высказана предусмотренным законом способом, подписант документа уже скончался. При таких обстоятельствах дела не имеет значение наличие ошибки или опечатки в документе и когда поставлена печать. Формальный отказ в признании завещания нарушил бы конституционные права гражданина.

Мосгорсуд согласился с моей позицией. Победа.

В 2019г. ко мне обратилась племянница, в пользу которой было составлено завещание. Однако дочь завещательницы после ее смерти, стала оспаривать документ в суде, мотивируя свои требования тем, что мать состояла на учёте в наркологическом диспансере и на момент подписания завещания не отдавала отчёт своим действиям. Я пригласила в судебное заседание свидетелей, которые видели завещательницу в день оказания нотариальной услуги, которые подтвердили, что она была в адекватном состоянии.

По делу была назначена посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, в которой эксперты сделали вывод ,что на момент подписания завещания долгий период времени завещательница была в ремиссии и поэтому отдавала отчёт своим действиям. Дочери было отказано судом. Дело прошло апелляционную проверку в Мосгорсуде и решение суда первой инстанции осталось в силе.

Победа.